шашлык. – И у кого тут маски вообще?

Действительно, в зале все сидели без масок. Но у некоторых они были на шее.

– Люди едят, поэтому сейчас нет, – объяснила русская женщина. – Но пришли все в масках, так что давайте тоже.

– Да нету, – сказал тот, кто взял грибочки, борщ и шашлык.

– Возьмите наши, – сказала русская женщина и протянула им две маски.

– Вот спасибо, – поблагодарил тот, кто взял сельдь, суп и шашлык.

И они надели маски, но, как только сели за стол, тут же сняли их и сунули в карманы.

Эрих устроился неподалеку. Ел и посматривал в их сторону. Ждал появления полиции. Тут метро и несколько торговых зданий, обязательно есть наряды и посты полиции, она должна скоро появиться. Но она не появлялась.

Парни выпили, ели быстро, будто торопились. Вскоре Эрих понял, куда они торопятся. Они встали, подошли, тот, кто взял и ел (и уже съел) сельдь, суп и шашлык, сказал:

– Пойдем выйдем.

– Обойдетесь, – ответил Эрих. – Я ем.

– Мы подождем, – сказал тот, кто ел сельдь, суп и шашлык.

– Вот еще, ждать, – сказал тот, кто ел грибочки, борщ и шашлык.

Он схватил солонку и потряс ее над супом Эриха, над его семгой, посолил и хлеб, и компот, и кекс.

Его друг засмеялся, ему понравилось. Он вынул из кармана смятую маску и сунул ее в горшочек с супом, взял вилку Эриха, затолкал маску поглубже.

Второй дал ему свою маску, он затолкал и ее. Суп выплеснулся через край.

– На десерт, – сказал второй.

И они ушли.

Эрих некоторое время сидел, не двигаясь и не глядя, как на него смотрят другие. Он и так знал, что в их глазах не сочувствие, а подлость и насмешка.

Потом он встал и быстро пошел к выходу.

На улице увидел парней, удаляющихся в сторону улицы Яблочкова. Там они свернули направо. Пересекли улицу – к дому под номером четыре. Может быть, живут здесь. Длинный девятиэтажный панельный дом. Подъезды со стороны двора. Сейчас они скроются. Эрих напоследок запомнил их. Тот, кто ел сельдь, суп и шашлык, был в черных джинсах и бордовой футболке, довольно высокий, светловолосый, волосы коротко пострижены. Второй ниже, плотнее, в голубых джинсах и черной футболке, волосы еще светлее, чем у первого, и длиннее, с зачесом вбок.

Эрих вернулся в «Депо-Молл». Там, в вестибюле, стояли два полицейских, очень молодые, совсем мальчики.

– Это вы вызывали? – спросили они.

– Уже не нужно, – сказал Эрих.

– А в чем дело-то?

– Да все равно они уже убежали.

– Ладно. Но по вызову мы были, если спросят.

– Хорошо.

Они ушли.

Через полчаса Эриху позвонили и спросили, приходили ли полицейские на вызов. Он мог бы выразить возмущение, что они пришли поздно, но не стал этого делать. Берег силы.

Он позвонил Васильеву, сказал, что заболел.

– Ковид? – спросил Васильев.

– Может быть.

– Иди болей. Не умри там.

Эрих пошел домой, переоделся и отправился к дому номер 4 по улице Яблочкова. Рядом с ним была пятиэтажка, Эрих увидел там табличку «Судебный участок № 97». Это ему понравилось. Это был знак судьбы.

Понравилось и то, что кругом много деревьев.

Он встал за деревьями у какого-то забора и начал наблюдать.

Коротая время, посмотрел в телефоне, где находится. Оказалось, что забор, у которого он стоял, ограждает туберкулезный диспансер. Не заразиться бы. Год назад Эрих переболел ковидом. Переболел дома, не тяжело и не легко, средне. Лечился сам, выискивая информацию в интернете. Выходил из комнаты редко и этим уберег мать, она продолжала болеть своей болезнью, но ковидом не заболела. А то бы умерла еще раньше.

Эрих задал в телефоне вопрос, можно ли, находясь у тубдиспансера, заразиться туберкулезом. Ответы были: нет. Даже в самом диспансере – маловероятно, если просто там побывать. И вообще, все зависит от иммунитета.

Тут Эрих увидел своих обидчиков. Не сразу узнал, потому что они были в серых рабочих комбинезонах. Они выносили мешки из крайнего подъезда, в таких мешках и Эрих таскал строительный мусор. Сперва сложили у подъезда, а потом отволокли к контейнерам.

Ясно. Они тут работают, они ремонтируют чью-то квартиру. Вечером должны закончить работу и выйти, если не ночуют тут. Такое у некоторых ремонтников бывает, кто ремонтирует пустые квартиры, а живет далеко.

Еще горше стало Эриху оттого, что эти парни – рабочие ребята. Занимаются тем же, чем и он недавно занимался. Близкие этим. Если бы бездельники пришли в столовую с похмелья, ругались матом, называли девушек телками, были без масок и хамили, тогда понятно. А эти свои. Трудовые. Но испорченные общей испорченностью.

Эрих ждал. Ему хотелось в туалет, но он боялся отойти. Хотелось все сильнее. Он не раз видел людей, справлявших нужду в укромных уголках дворов, и презирал их. Если ты поехал зачем-то в чужой далекий район, обязан подумать, чтоб облегчиться на дорожку. Нет, они не думают, живут минутой. И есть ведь законные туалеты неподалеку, у метро. Пусть не очень красивые, цвета позолоченного дерьма, как сказал кто-то, а Эрих услышал, но исправно служат. Или дело в том, что они платные и жаль денег, но разве твоя совесть ничего не стоит?

И вот он сам в такой ситуации. Но он тут по делу, и это его оправдывает. Вряд ли армейский часовой на посту, если ему приспичит, отойдет от поста. Вряд ли он и намочит штаны, особенно в мороз. Он все сделает на месте. Если это, конечно, не особый пост, например, Мавзолей Ленина. Стоят ли там сейчас часовые? Или вот президент. Он проводит конференции по четыре-пять часов. Непрерывно. А человек уже в возрасте. Наверняка ему тоже хочется, но он мужественно терпит. Он сохраняет ясность речи и юмор, за что Эрих его очень уважает. Это уважение поддержало сейчас Эриха, он решил вытерпеть. Но хватило на полчаса, было уже невмоготу. Эрих отвернулся к забору и облегчился. Процесс длился необычно долго. Или Эрих всегда долго это делает? Не обращал внимания. Никогда не знаешь, что важно, даже в себе самом. Живешь невнимательно.

Эрих удивлялся, сколько разных мыслей у него возникло. Это его радовало. Наверное, я становлюсь другим человеком, думал он.

Наконец двое вышли. Направились к метро. Эрих следовал за ними, держась на расстоянии. У входа на станцию они попрощались, махнув друг другу руками. Который ниже и плотнее, с зачесом, свернул к стеклянным дверям, а тот, который выше, коротковолосый, пошел дальше. Но тут который с зачесом окликнул коротковолосого:

– Слав.

И Слава остановился, с зачесом подошел, что-то ему сказал на завтра, Слава